Нижние ряды со зрителями в тогах белели как снег. Чуть выше расположились военные в золотистых доспехах, отражавших яркий солнечный свет. А еще выше чернело море голов, над которыми, под самым веларием висели гирлянды из роз, лилий, плюща и винограда.
В предвкушении красочного представления зрители громко переговаривались, пели и разражались приступами нервного смеха. Скабрезные шутки самодеятельных скоморохов пользовались сегодня большим успехом. Настроение у всех присутствующих было приподнятым.
Когда амфитеатр заполнился, в центральной ложе появился император со своей свитой— сенаторами, важными сановниками, военачальниками, знатными патрициями, матронами и весталками. Многочисленная охрана окружила его ложу со всех сторон.
Публика приветствовала цезаря стоя: «Да здравствует Нерон! Слава императору, заступнику Рима!» Волна восторга прокатилась по трибунам. Нерон, облаченный в серебряную тогу и с алмазным ожерельем на груди, был подобен прекрасной жемчужине в многоцветной, перламутровой раковине амфитеатра.
Представление все не начиналось, ожидание затягивалось. Зрители изнемогали. Призывный топот тысяч человеческих ног о деревянные полы трибун превратился в грозовые раскаты. Наконец распорядитель подал условный знак, и главные ворота арены открылись.
В считанные секунды из них выкатились раззолоченные колесницы, окруженные конным эскортом. Амфитеатр ответил оглушительным «А-а-а!», вырвавшимся из тысячи ртов. Когда пыль, поднятая лошадьми, улеглась, в центре арены красовались фаланги полуобнаженных бойцов, словно выросшие из-под земли.
Любимцы публики — лучшие гладиаторы Рима — начали торжества пленяющими воображение баталиями. Народ неистовствовал и, не отрываясь, смотрел за происходящим на сцене. Ни одному из поверженных бойцов зрители не пожелали сегодня сохранить жизнь.
*******
Император посвятил этот день разыгрыванию мифологических картин. В калейдоскопе сцен сюжеты сменяли друг друга с бешеной скоростью. Христиане, бывшие главными действующими лицами представления, превратились в маскарадное пушечное мясо.
Зрители увидели заживо горящего Геркулеса на горе Эта; кровопролитную битву лапифов с кентаврами, похищающими их женщин; муки Ореста, терзаемого жестокими гарпиями, в костюмы которых были переодеты женщины-гладиаторы.
Потом настал черед мучения девственниц, которых под возбужденные крики толпы насиловали гладиаторы, переодетые животными. Далее публика наслаждалась еще более чудовищным зрелищем — дикие кони разрывали маленьких девочек на части.
Полет инженерной мысли палачей, продемонстрированный во втором акте представления, казалось, просто не знал границ. Хитроумные машины смерти появлялись на арене амфитеатра одна за другой. А зрители живо обсуждали устройство этих диковинных конструкций.
Десятки христиан были умерщвлены с помощью необыкновенно изящного устройства, изображавшего прокрустово ложе. Роль Прокруста досталась Кварту — любимому палачу императора, известному благодаря своей изобретательной жестокости.
Низкорослых христиан он растягивал на своей зловещей машине, пока та не отрывала им руки или ноги. Долговязые христиане лишались на его станке или голов, или ног, а зрители гадали, от чего же именно умрет очередная жертва.