– Никита, у нас есть время на долгие представления?.. По-моему, нет. Но пока вы в Лондоне, о ней никто, кроме нас, не позаботится.
– Кто вы?!
– Черт возьми! Вы же здравый человек! Допустим, я скажу, что я святой Даниил! Вы можете это проверить? А если я скажу, что я Даня Питерский – криминальный авторитет? Что это меняет?! О ней больше некому позаботиться!
– А Петр? Петр знает?! – Никита хватался за последнюю соломинку.
– Она от него скрывается! Она вообще от всех скрывается! Вы что, не понимаете?!
– Это вы не понимаете! Это вы ничего не понимаете! Она не может родить сама! Слышите?! Она не может родить сама! Если она куда-то уехала, если ее где-то удерживают, это очень опасно!
Мы с Данилой переглянулись. Дело приобретало новый оборот. Бегство Кристины подвергало риску и ее жизнь, и жизнь ее не рожденной еще девочки? Может быть, она решила отдать себя на волю судьбы?
– Никита, что мы можем сделать до вашего приезда? – спросил Данила.
– Ничего! – Никита, казалось, готов был повесить трубку.
– Никита, черт возьми, что вы пытаетесь скрыть?! Плошкоштопие еще никому не мешало рожать!
Возникла пауза.
– Вы шепелявите? – спросил Никита.
– Нет, я не шепелявлю! – бросил Данила.
– А откуда вы знаете про «плошкоштопие»? – Никита говорил, как человек, встретившийся с откровением. Видимо это «плошкоштопие» было у них чем-то вроде сокровенной тайны двух.
– Никита, поймите вы! Я знаю значительно больше, чем вы думаете. И я знаю, что проблема серьезнее, чем вы можете себе представить. Но я не знаю главного – что можно сделать для Кристины сейчас! До вашего приезда!
– Вас Данила зовут?
– Да.
Понимаете, Данила, у нее такое строение костей таза… Как вам это объяснить? Головка ребенка не пройдет. И как она решилась уехать?.. Что вы можете сделать?.. Не знаю, – Никита пребывал в замешательстве. – Хотя нет, постойте! Свяжитесь с ее врачом! Может быть, он что-то знает!
Никита продиктовал нам координаты гинеколога Кристины. Данила договорился созвониться с Никитой чуть позже, как только мы что-нибудь узнаем, и распрощался с ним.
*******
Встреча с акушером-гинекологом Кристины утвердила нас в самых худших предположениях. Как оказалось, он уже два дня назад просил Кристину госпитализироваться на дородовое отделение. Она ответила, что сделает это, но пропала.
О том, что самостоятельно Кристина не сможет родить, врач говорил с полной определенностью. Единственная возможность – это кесарево сечение. Причем, это следует делать до начала схваток, в противном случае возможны осложнения.
Мы вышли из родильного дома в полной прострации.
– Неужели Кристина могла решиться на это? – Данила словно бы разговаривал сам с собой.
– Это словно бы вызов судьбе… – сказал я.
– Но за что она чувствует вину? За что она себя наказывает? – продолжал Данила.
– Она ненавидит свою жизнь…
Господи, как она мучается! Сколько в ней боли! – Данила говорил так, словно бы чувствовал эту боль всем своим существом. – Это похоже на самоубийство…
– Может быть, она решилась на это, чтобы ощутить свою жизнь? Как ты думаешь, Данила? Ведь сталкиваясь со смертью, человек начинает ощущать, что он еще живет. Ему может казаться, что это единственный способ почувствовать себя живым.