Поэтому добросовестный человек признается себе: "Я не люблю Бога. Ибо, если бы я любил Его, то непрестанно размышлял бы о Нем с сердечным удовольствием; каждая мысль о Боге доставляла бы мне отрадное наслаждение. Напротив, я гораздо чаще и гораздо охотнее размышляю о житейском, а помышление о Боге составляет для меня труд и сухость. Если бы я любил Его, то собеседование с ним чрез молитву питало бы меня, наслаждало и влекло к непрерывному общению с Ним; но, напротив, я не токмо не наслаждаюсь молитвою, но еще при занятии ею чувствую труд, борюсь с неохотою, расслабляюсь леностью и готов с охотою чем-нибудь маловажным заняться, чтобы только сократить или престать от молитвы. В пустых занятиях время мое летит неприметно, а при занятии Богом, при поставлении себя в Его присутствие, каждый час мне кажется годом. Кто кого любит, тот в продолжение дня беспрестанно о нем мыслит, воображает его, заботится о нем, и при всех занятиях любимый друг его не выходит из его мыслей; а я в продолжении дня едва ли отделяю и один час, чтобы глубоко погрузиться в размышление о Боге и воспламенить себя в Его любви, а двадцать три часа охотно приношу ревностные жертвы страстным моим идолам!.. В беседах о предметах суетных, о предметах низких для духа, я бодр, я чувствую удовольствие, а при рассуждении о Боге я сух, скучлив и ленив. Если же и невольно бываю увлечен другими к беседе, льстящей страстям моим, неутомимо любопытствую о новостях, о гражданских постановлениях, о политических происшествиях; алчно ищу удовлетворения моей любознательности в науках светских, в художествах, в приобретениях; а поучение в Законе Господнем, познании о Боге, о религии не делает на меня впечатления, не питает души моей, и я сие почитаю не токмо несущественным занятием христианина, но как бы сторонним и побочным предметом, коим я должен заниматься разве только в свободное время, на досуге. Кратко сказать, если любовь к Богу познается по исполнению Его заповедей: "аще любите Мя, заповеди Моя соблюдите", - говорит Господь Иисус Христос, а я заповедей Его не токмо не соблюдаю, но даже и мало стараюсь о сем, то по самой чистой истине следует заключить, что я не люблю Бога... Не имею я и любви к ближнему. Ибо не только не могу решиться для блага ближнего положить душу мою /по Евангелию/, но даже и не пожертвую моею честью, благом и спокойствием для блага ближнего. Если бы я любил его по Евангельской заповеди, как самого себя, то несчастье его поражало бы и меня, благополучие его приводило бы и меня в восхищение. А, напротив, я выслушиваю любопытные несчастные повести о ближнем, не сокрушаюсь, а бываю равнодушным или, что еще преступнее, - нахожу как бы удовольствие в оном и худые поступки брата моего не покрываю любовию, но с осуждением их разглашаю. Благосостояние, честь и счастье его не восхищают меня, как собственные, а совершенно, как все чуждое, не производят во мне радостного чувства, но еще тонко возбуждают во мне как бы зависть или презрение"("Откровенные рассказы странника духовному своему отцу". Изд. Введенской Оптиной Пустыни, 1991. С.207-209).
Ведические писания говорят о двух путях обретения любви к Всевышнему Богу: "Лишь невежды говорят об отличии йоги от аналитического изучения материального мира /санкхьи/. Истинно мудрые говорят, что тот, кто действительно становится на один из этих путей, достигает результатов обоих. Тот, кто знает, что положение, достигнутое посредством аналитического изучения, может быть также обретено через йогу, и кто поэтому рассматривает санкхью и йогу как находящиеся на одном уровне, тот видит вещи, как они есть"(БГ, 5.4.5).
Христианские мистики также говорят о двух способах духовного развития. В уже упоминавшемся "Умном делании" написано:
"Припомните, как возбуждается теплота в физическом мире: трут дерево об дерево, и получают теплоту и даже огонь; держат вещь на солнце, и она согревается, а если сосредоточить побольше лучей, то и загорается. Способ к зарождению духовной теплоты похож на это. Труды - трение подвижничества; держание на солнце - умная молитва к Богу..."
Путь подвижничества - это путь классической йоги, дающей способность управлять законами этого мира, благодаря чему человек может стать полубогом и наслаждаться этим миром.
Но истинное освобождение он может получить лишь отказавшись от своей власти и могущества, полностью отдавшись воле Всевышнего. В любом случае достижение освобождения требует от человека значительных усилий, терпения и огромного желания, которое постепенно вытесняет все другие /материальные/ устремления. В Ведических писаниях в виде притчи приводится такой наглядный пример:
Однажды к духовному учителю пришел юноша и попросился к нему в ученики. Вместо ответа гуру привел его к реке и, зайдя с ним по грудь в воду, предложил ему нырнуть. Юноша выполнил это и, просидев под водой сколько мог, решил вынырнуть, но гуру, положа руку ему на плечо, придержал его под водой. Юноша решил потерпеть без воздуха еще немного, и, когда стало совсем невмоготу, стал подниматься, но гуру стал силой удерживать его под водой. Юноша уже не мог думать ни о чем другом, кроме глотка воздуха, дающего спасение; он стал бороться с гуру, стремясь вынырнуть, но тот продолжал топить его. Наконец, полузадохнувшийся юноша сумел вырваться и, вынырнув, вдохнуть воздух. После того, как юноша пришел в себя, гуру сказал ему: "Когда ты захочешь учиться духовному развитию так же, как сейчас желал вдохнуть воздух, тогда и приходи ко мне!"
Иисус Христос сказал: "От дней же Иоанна Крестителя доселе Царствие Небесное нудится, и нуждницы восхищают его"(Матф.11.12). "Нуда - неволя, принуждение, крайнее стеснение, гнет, худое житье, немочи телесные", - читаем в "Толковом словаре" В.И. Даля. Иисус Христос поясняет, что ныне, после прихода Иоанна Крестителя и до наших дней обрести Царствие Небесное можно только через крайнее стеснение и принуждение своего яйцехоре посредством сильной воли.