Такие средства расширения сознания являются лекарствами и не могут входить в ежедневный рацион. Так как их использование должно содействовать распространению правильного образа жизни, переживания сродни тем, что описаны мной, следует дополнять специальными мерами по укреплению психического здоровья. Среди этих мер самой важной является практика, которую я бы назвал медитацией — если бы это слово не служило обозначением духовной или ментальной гимнастики. — же под медитацией понимаю не практику или упражнение, предпринимаемое в качестве подготовки к чему-либо, не средство к достижению цели в будущем и не систему самосовершенствования. Лучше, чем слово “медитация”, по-моему, слова “созерцание” и “центрирование”, под которыми я понимаю замедление времени, прекращение внутренней спешки и предоставление вниманию возможности пребывать в настоящем — и при этом непреднамеренно наблюдать то, что есть, а не то, что должно быть. Делать это вполне можно — более того, не составляет труда — и без помощи психоделика, хотя препарат обладает тем преимуществом, что он “делает это за тебя”, причем довольно долго и основательно.
Однако те из нас, кто живет в суетливом, слишком уж целеустремленном обществе, более чем кто-либо другой должны выделять промежуток времени для того, чтобы не обращать на время внимания и позволять процессам в сознании случаться без постороннего вмешательства. Внутри таких вневременных интервалов восприятие имеет тенденцию углубляться и расширяться во многом подобно тому, как я описал в этом эссе. Поскольку человек прекращает воздействовать на переживания своей сознательной волей и не смотрит больше на вещи как на подлежащие преодолению препятствия на своем пути, оказывается возможным поднять на поверхность фундаментальное восприятие мира как единого континуума. Однако не имеет смысла делать это своей целью или пытаться заставлять себя видеть вещи подобным образом. Каждое усилие, направленное на то, чтобы изменить свои ощущения, подразумевает и подтверждает иллюзию независимого знающего, или эго, и поэтому попытки избавиться от того, чего на самом деле никогда не существовало, лишь продлевают путаницу. В целом, лучше пытаться осознавать свое эго, нежели пытаться избавляться от него. В таком случае мы обнаруживаем, что “знающий” не отличается от восприятия “известного”, будь оно “внешним” объектом или же “внутренней” мыслью либо воспоминанием.
Так начинает выясняться, что вместо знающего и известного есть просто знание, а вместо действующего и деяния — одно только действие. Разделенная материя и форма становятся единой структурой-в-движении. Поэтому, когда буддисты говорят, что реальность “пуста”, они имеют в виду лишь то, что жизнь, эта структура-в-движении, не проистекает из субстанционального основания и не стремится к таковому. Поначалу это может привести в некоторое замешательство, однако, в принципе, отказаться от традиционных представлений в данном случае не сложнее, нежели от идеи о прозрачных сферах, по которым, как когда-то предполагалось, движутся планеты.
В конце концов этот целостный и вневременной уровень восприятия “дополняет” наш обычный образ мысли и действия в практическом мире; он содержит его, но не устраняет. Однако он преображает его, вселяя понимание, что смысл практического действия — служить вечному настоящему, а не постоянно удаляющемуся будущему, и живому организму, а не механической системе государства и общественного устройства.