Человек стремится господствовать над природой. Но чем больше изучаешь экологию, тем более абсурдными кажутся разговоры о том, что какая-то одна часть организма (или поля организм/окружение) управляет другими частями или господствует над нами. Как-то однажды руки и ноги сказали друг другу: "Мы все трудимся, ищем пищу, жуем ее, а этот лентяй, желудок, ничего не делает. Пришло время заставить и его поработать! Давай-ка будем бастовать!"'Сказано - сделано, и они забросили свою работу на долгое время. Однако вскоре оказалось, что они становятся все слабее и слабее. Так продолжалось до тех пор, пока каждый из них не понял, что желудок существует не сам по себе, что это их желудок и что если они хотят и дальше жить, им нужно начать снова трудиться. Но даже в учебниках по физиологии мы читаем о том, что мозг и нервная система "управляют" сердцем или пищеварительным трактом. В таком подходе проявляется наша склонность распространять поверхностные политические взгляды на науку. Создается впечатление, что сердце принадлежит мозгу в большей мере, чем мозг - сердцу или желудку. Однако правильнее будет сказать, что мозг "питается" с помощью желудка, а желудок "вырастил" себе над ртом мозг для того, чтобы ему легче было добывать себе пищу.
Как только человек убеждается, что отдельные вещи существуют лишь в его воображении, для него становится очевидно, что несуществующие вещи не могут "совершать" действий. Трудность в том, что в большинстве языков действия (глаголы) должны соответствовать объектам (именам существительным). При этом люди забывают, что правила грамматики не обязательно должны соответствовать закономерностям или конфигурациям в природе. Непонимание того, что речь здесь идет просто-напросто о грамматической условности, приводит также и к абсурдному вопросу о том, как дух управляет природой, а ум - телом. Пожалуй, лучше даже будет сказать, что это непонимание "со-путствует" этому вопросу. Если вдуматься, то как может существительное, не являющееся по определению действием, выполнять действие?
У ученых возникало бы меньше недоразумений, если бы они использовали для своих нужд язык, построенный по тем же принципам, что и язык американской народности нутка,
[14]состоящий из одних лишь глаголов и наречий без существительных и прилагательных. Если мы можем говорить о постройке как о "строении", о крыше как о "покрытии", а о кресле как о "сидении", почему мы не можем представить себе человека как "человеченьс", голову как "головление", а муравья как "муравьенис"? На языке нутка церковь обозначается словами "строение религиозно", магазин - "строение торгово", а дом - "строение по-домашнему". Однако мы привыкли спрашивать: "Кто или что строенится? Кто человечится? Кто муравьится?" Хотя разве не очевидно, что когда мы говорим: "Сверкнула молния", "сверкание" представляет собой то же самое, что и "молния"? В этом случае достаточно было бы просто сказать: "Была молния". Ведь все, что представлено именами существительными, может быть рассмотрено как действие. В то же время английский язык переполнен такими привидениями, как слово "it" в предложении "К is raining" (букв. "дождит"), которые являются предполагаемыми причинами действий.
Когда мы говорим: "Человек бежит", объясняет ли это нам что-нибудь в действительности? Нет, не объясняет, потому что объяснением могло бы быть только описание поля или ситуации, к которой "человеченье со-путствует бежанию", и которая отличается, в частности, от ситуации в которой "человеченье со-путствует сидению". (Следует оговориться, что я не предлагаю повсеместно переходить к использованию этого примитивного и неуклюжего языка глаголов. Нам нужно изобрести нечто намного более изящное.) Кроме того, бежание - это не что-то, отличное от меня, а то, что совершает человек (его организм). Ведь наш организм иногда представляет собой процесс бега, иногда - процесс сна, иногда - процесс стояния и так далее, но в каждом случае "причина" поведения содержится во всей ситуации в целом, в системе организм/ окружение. На самом деле было бы лучше, если бы мы полностью отказались от представления причинности, используя вместо него представление о взаимосвязи.